“Подонки в рясах” или негодяй во френче?

«Сейчас человек может называть себя сталинистом – и это не означает абсолютно никаких обязательств, может православным – и это тоже, по его мнению, ничего не требует. Человек может называть себя и тем и другим – и искренне изумляться, когда такое исповедание находят бессмысленным». Сергей Худиев – о тщетности очередной попытки совместить православие и сталинизм.

На «Русской народной линии» Илья Пожидаев выступил со статьей «Органическая взаимосвязь Сталина и православия, или Сталина – к лику святых!», в которой назвал новомучеников «подонками в рясах». Это вызвало вполне понятную реакцию, многие отозвались о личных качествах автора самым неблагоприятным образом. Дело, однако, не в особенностях автора.
Множество православных людей – епископов, священников, монахов и монахинь, благочестивых мирян – приняли мученическую смерть в годы правления Сталина. Существует очень немного вариантов для того, чтобы выступить тут его апологетом.
Первый вариант состоит в том, что Сталин не знал или по каким-то причинам не мог помешать происходящему. Но правитель, у которого органы его государства, в том числе в непосредственной близости от столицы, мучают и убивают многие тысячи его граждан, и он либо не в курсе, либо бессилен этому помешать – какое-то удивительное ничтожество, не просто не великий правитель, но и не правитель вообще. Приписать какие-то достижения человеку, который не мог, предположительно, достичь даже прекращения этих убийств, совершенно невозможно.
Но считать Сталина таким жалким ничтожеством не дают не только сохранившиеся документы с его подписью, но и его публичные выступления, в которых он благодарит органы госбезопасности за проделанную работу.
Автор, видимо, понимает, что эта линия защиты не работает – на «злоупотребления на местах» можно было бы кое-что списать, но не репрессии такого масштаба. Поэтому ему остается только оправдывать сами убийства – а это неизбежно приводит к осуждению жертв.
Можно быть невоспитанным молодым человеком, можно быть человеком выдающихся познаний и интеллекта – задача «как оправдать Сталина, не осудив его жертв» логически нерешаема. Есть только три возможных варианта – либо Сталин не знал/не мог помешать (тогда он не великий правитель и не правитель вообще), либо знал, мог помешать, но одобрял – тогда либо он злодей, либо те, кого он отправил на смерть – злодеи, и это заслужили. Либо подонок – во френче, либо подонки – в рясах.
Автор выбирает последний вариант – и, с похвальной прямотой, произносит его вслух. Впрочем, независимо от того, произносить его вслух или нет, он неизбежен.
Но тут у нас возникает другая проблема – проблема лояльности. Многие из тех, кто был замучен и убит в то время, канонизированы Церковью как новомученики. Хулить их – значит восставать против Церкви и хулить ее святых. Либо мы славим новомучеников, и тогда Сталин – гонитель святой Церкви и убийца святых. Либо мы славим Сталина, и тогда новомученики – это «подонки в рясах». Если мы – люди Церкви, то новомученики нам, безусловно, свои, а вот их мучители – нет. «Я не возлию кровавых возлияний их и не помяну имен их устами моими» (Пс. 15:4).
Но с другой стороны – настоящие, последовательные сталинисты не могут иметь ничего общего с «реакционным духовенством». Тов. Сталин, как очевидно из его обширного наследия – полное собрание сочинений есть в сети – был верным продолжателем дела Ленина, большевиком, материалистом и атеистом. Пытаться совмещать марксизм-ленинизм (тем более в его сталинском изводе) с православием – значит предавать обе стороны.
Здесь мы имеем дело с явлением, которого не могло быть в ту эпоху – разрушением представления о преданности и посвященности. В эпоху Сталина всем было ясно, что звание коммуниста налагает на человека очень серьезные обязательства как в отношении взглядов, которые он исповедует, так и в отношении поведения. В частности, он был обязан разделять, провозглашать и воплощать в жизнь идеологию, принципиально отрицавшую Бога и принципиально враждебную любому богопочитанию. В те годы – еще и исповедовать Сталина своей надеждой, учителем и вождем.
Человек, который определял себя как православного христианина, принимал на себя обязательства еще более серьезные – которые для многих обернулись мученической кончиной. Исповедовать правую веру, открыто провозглашать Христа (а не кого-то еще) своей Надеждой, Учителем и Вождем.
Сейчас человек может называть себя сталинистом – и это не означает абсолютно никаких обязательств, может православным – и это тоже, по его мнению, ничего не требует. Человек может называть себя и тем и другим – и искренне изумляться, когда такое исповедание находят бессмысленным. Это постмодернистский отказ воспринимать что-либо всерьез, как на самом деле существующее, выдвигающее требования и налагающее обязательства.
Отсюда призывы канонизировать Сталина – дикие и кощунственные с точки зрения как сталинского коммунизма, так и православной веры. Отсюда оккультный сталинизм Проханова и «Изборского клуба». Отсюда фантастическая эклектика «Ночных волков», которые смешивают субкультуру американских байкеров – с отчетливыми кивками в сторону хеви-металлического сатанизма 1980-х годов – с иконами, красными флагами, крестами и портретами Сталина.
Людям, похоже, в голову не приходит, что у символов есть смысл. Что заявляя себя адептом одной веры, вы отрекаетесь от другой. Что слова что-то означают, и произнося их, человек берет на себя обязательства перед небом или адом, обязательства, по которым с него спросят.
Но у слов есть смысл – и у слов есть вес.
Слова обозначают некоторые понятия. Они не обозначают то, что вам прямо сейчас захотелось. У них есть содержание, которое не зависит от меня или вас – только это позволяет их использовать в общении. Слово «православие» означает, говоря максимально сухим языком, религиозную традицию, которая включает определенные представления о Боге, о мире, о правильном и неправильном.
Точно так же, как слова «Харлей Дэвидсон» означают марку мотоцикла. Если человек уверяет, что его велосипед – это «Харлей Дэвидсон» и есть, он объективно заблуждается. Если он к тому же пытается продать его под видом «Харлея», то будет уместно вслух сказать – нет, это никоим образом не «Харлей Дэвидсон». «Православный сталинизм» – это не православие, и это даже не сталинизм в том смысле, в котором он понимался при Сталине. Это постмодернистская каша в голове.
Православная вера – это завет с Богом. Это отношения, которые Библия сравнивает с браком, подданством, усыновлением и военной службой. Отношения, налагающие очень серьезные обязательства и требующие отречения от всего, что с ними несовместимо. «Не можете пить чашу Господню и чашу бесовскую; не можете быть участниками в трапезе Господней и в трапезе бесовской» (1 Кор. 10:21).
Если вы с Церковью – вы не можете быть с безбожником и лютым гонителем Церкви. Автор, который славит Сталина и хулит новомучеников, просто напоминает нам об этой очевидности.